Виктор Петрович пристально взглянул на Белова и с укоризной покачал головой. Порывшись в своем кейсе, Зорин протянул Саше кожаную папку с золотой монограммой.

— Я разморозил твои бумаги по Фонду, — важно и даже слегка торжественно сообщил он. — Получишь о-о-огромные льготы по импорту!

Саша не стал скрывать скептической усмешки.

— Спасибо, — он взял папку и небрежно сунул ее подмышку. — Все равно надо от кого-то зависеть. А то… — он выразительно чиркнул большим пальцем по горлу, — чик — и все!

— А ты наглец, Александр, — холодно прищурился Зорин.

— Ладно, Виктор Петрович, — Белов протянул ему руку, — и на том спасибо.

XXXVI

Румяное солнце скатывалось к далекой горной гряде. Его косые лучи отбрасывали на разбитый, утопающий в грязи проселок длинные тени от подернутых первой нежной зеленью тополей.

По обочине дороги медленно и трудно ковылял изможденный и израненный Володя Каверин.

Вид его был ужасен. Обгоревшая и растерзанная одежда болталась на нем клочьями, окровавленная правая рука висела безжизненной плетью, а левой он сжимал толстую суковатую палку, которую использовал на манер костыля. Простреленную левую ногу, обмотанную почерневшим от запекшейся крови тряпьем, он держал согнутой и двигался вперед только с помощью здоровой ноги и зажатой под мышкой палки.

Его остановившийся, неживой взгляд был направлен вперед. Где-то там, в восьмидесяти километрах отсюда, должен был находиться блокпост федералов. Преодолеть весь этот путь в своем нынешнем состоянии Каверину вряд ли бы удалось — и он прекрасно понимал это. Каждое движение приносило ему новые страдания, с каждым шагом неумолимо таяли остатки его сил. Фактически он был обречен. И, тем не менее, он упрямо двигался вперед — туда, где только и было возможно спасение.

Вдруг сзади послышался шум мощного мотора. Встретить на этом глухом проселке машину — это было невероятной удачей. Или неудачей — в зависимости от того, кто в ней ехал. В любом случае это был шанс. Глаза Каверина ожили, в них вспыхнула надежда. Он остановился и, не поворачиваясь к машине, выкинул в сторону руку. Низко свесив голову, он ждал — спасения или смерти.

Обдав Володю сизым облаком выхлопных газов, рядом с ним остановился армейский бэтээр.

— Эй, братишка, ты русский? — окликнул его с брони розовощекий молоденький сержант в защитной бандане.

Каверин поднял на него покрытое грязью и копотью лицо.

— Русский, русский, — прохрипел он. — Мирный житель.

— И откуда ты такой? — подозрительно спросил строгий военный постарше — видимо, офицер.

— Восстал из ада, — мрачно ответил Володя и, против воли своей, неожиданно взмолился: — В больничку бы мне, братцы…

— Ну давай, прыгай… — кивнул офицер. Тут же с бэтээра к раненому спрыгнули двое солдат, а сверху, с брони, протянулось сразу несколько ладоней. Каверин сделал последний шаг и, отбросив палку, цепко схватился за первую попавшуюся руку. Его мигом втащили наверх. Истерзанное тело пронзил разряд невыносимой боли, но Володя не издал ни звука. Он улыбался.

«От боли скалится…» — подумал, глядя на него, розовощекий сержант. Но это действительно была улыбка. Каверин улыбался, потому что знал — теперь он выживет. А значит — отомстит.

XXXVII

Ровный, однообразный гул двигателей огромного «Боинга» навевал сон. Первым сморило Ваню, мальчик прижался к боку матери и крепко уснул. А вскоре задремала и Ольга.

Сон ее был светел и безмятежен. Ей снились пальмы на берегу лазурного теплого моря, залитый солнечным светом широкий пляж и утопающий в тропической зелени ослепительно-белый двухэтажный дом. Это был ее дом, и именно туда нес ее с Ваней могучий «Боинг».

Проснулась Оля оттого, что кто-то осторожно коснулся ее плеча. Она открыла глаза — над нею склонилась стюардесса.

— Пристегнитесь, пожалуйста, — попросила девушка.

— Что, мы уже прилетели? — удивилась Ольга.

— Пока нет, — стюардесса вежливо улыбнулась и пояснила: — Это Шеннон, Ирландия. Здесь мы дозаправимся и потом уже сядем в Кеннеди.

Оля кивнула:

— Понятно…

Стюардесса отправилась по проходу меж кресел дальше, а Оля, застегнув ремень, вспомнила яркие картины прерванного сна. Она достала из сумочки свой новый паспорт с вложенным в него стопочкой фотографий дома во Флориде — было любопытно сравнить увиденное во сне с реальными видами. К ее удивлению, совпадение было почти полным.

Перебрав фотографии, Оля открыла синий паспорт с большим, замысловатым гербом на обложке и надписью Republica de Costa Rica. На первой странице документа, рядом с ее фотографией, значилось новое Олино имя — Maria Pereira.

— Гражданка Коста-Рики Мария Перейра, — с улыбкой прошептала она и фыркнула: — Дикость какая!

Ольга закрыла паспорт и задумчиво посмотрела в иллюминатор.

Она до сих пор не могла взять в толк, для чего Саша затеял эту сомнительную комбинацию с коста-риканским паспортом. Ей он сказал, что так было нужно для простоты оформления документов на дом и сокращения налогов, но его объяснения звучали не слишком убедительно. Что-то здесь было неладно. Какое-то время она еще думала над этим, но тут самолет стал заходить на посадку, Оля стала будить сына и выкинула навязчивые мысли из головы.

Ей все равно было не понять логику действий Белова, потому что Оля считала, что муж отправил их с Ваней на отдых. На самом же деле он их прятал!

Из Шереметьева Фил отвез Белова в тихий переулок неподалеку от Никитских ворот.

— Как думаешь, долго еще? — взглянув на часы, спросил Фил.

Саша невозмутимо пожал плечами:

— Не знаю. Час. Или два. Или три.

Фил откинулся на сиденье и протяжно зевнул.

— Н-да. А кого ждем-то, Анюту? — Фил хорошо понимал, что задает дурацкий вопрос. Просто он решил, что сейчас самое время выяснить — насколько крепко Саша запал на эту смазливую и расчетливую стервочку.

Саша, поглядывая вдоль переулка, отрицательно помотал головой.

— А ты как с ней вообще, серьезно? — с деланным безразличием спросил Фил.

— Кончай, ты что! — удивленно повернулся к нему Белов. — Это ж я так, для разнообразия. Я Ольку мою люблю. Уже… сколько? Уже шесть лет, прикинь, а?

— А я Томку — пять… — Фил бесхитростно улыбнулся. — А я вообще-то сперва подумал, что ты Ольгу просто сплавил по-хитрому.

— Да нет, это я для страховки, — объяснил Саша. — Пусть поживет там, пока все устаканится. Макс встретит, проследит…

На противоположной стороне переулка остановилась черная «Ауди». Из машины вышел Введенский, он открыл заднюю дверцу и достал большую коробку с красивой и нарядной куклой.

Заметивший его Белов мгновенно подобрался, как хищник перед прыжком.

— Это он? — тихо спросил Фил.

Саша сосредоточенно кивнул и выдохнул:

— Ну, я пошел…

— Ни пуха, — Фил понятия не имел, что за мужик вылез из черной «Ауди», но очевидное волнение друга передалось и ему.

— К черту, — буркнул Саша и открыл дверь машины.

Он шагнул на тротуар и окликнул Введенского, уже набиравшего код на двери подъезда.

— Игорь Леонидович!

Тот обернулся и с удивлением взглянул на добродушно улыбавшегося Белова.

— Это вы? — он быстро осмотрелся по сторонам и сухо спросил: — Как адрес мой вычислили?

— Обычные оперативные мероприятия, — развел руками Белов.

— Странно все-таки, что вы еще дышите, — скривил губы в усмешке Игорь Леонидович.

— И даже здоров как бык, тьфу-тьфу-тьфу… — Саша старательно поплевал через левое плечо. — Дочке? — он кивнул на куклу в руках фээсбэшника и вполне дружелюбно сообщил: — А у меня сын…

— Что вы хотите? — холодно спросил Введенский, вести светскую беседу с Беловым он явно не собирался.

Саша понял — разговора по душам не получится. Отбросив дипломатические хитрости, он ответил прямо и честно:

— Я хочу нормализовать наши взаимоотношения, Игорь Леонидович. Я считаю, что выступил стопроцентно на вашей стороне, на стороне государства.